На высоком перевале B мусульманской стороне Мы со смертью пировали - Было страшно, как во сне. Нам попался фаэтонщик, Пропеченный, как изюм, Словно дьявола погонщик, Односложен и угрюм. То гортанный крик араба, То бессмысленное «цо» - Словно розу или жабу, Он берег свое лицо: Под кожевенною маской Скрыв ужасные черты, Он куда-то гнал коляску До последней хрипоты. И пошли толчки, разгоны, И не слезть было с горы, - Закружились фаэтоны, Постоялые дворы... Я очнулся: стой, приятель! Я припомнил - черт возьми! Это чумный председатель Заблудился с лошадьми! Он безносой канителью Правит, душу веселя, Чтоб кружилась каруселью Кисло-сладкая земля... Так в Нагорном Карабахе, В хищном городе Шуше Я изведал эти страхи Соприродные душе. Сорок тысяч мертвых окон Там видны со всех сторон И труда бездушный кокон На горах похоронен. И бесстыдно розовеют Обнаженные дома, А над ними неба мреет Темно-синяя чума. 12 июня 1931 |